Серебряная ниточка
Вскоре после смерти матушки Марии одному из ближайших ее духовных чад иерею Сергию Гусельникову был сон, в котором схимонахиня Мария сказала ему: «А мои все (имелись в виду ее духовные чада) давно уже на деревьях». В этом же сне отец Сергий понял, что старица Мария и после своей смерти молитвенно окормляет своих духовных чад, печется не только об их земной судьбе, но и о загробной участи…
Эту молитвенную помощь старицы в той или иной мере ощущали все люди, соприкасавшиеся с подвижницей. Плоды ее молитв были удивительны. Устраивались семейные дела, удавались деловые предприятия, угрозы не осуществлялись и т.д. Часто Мария Ивановна посылала особые «знаки» верным, давая понять, что именно по ее молитвам произошли те или иные благоприятные события. А мне, недостойному, однажды посчастливилось реально увидеть над собой «молитвенный щит» матушки Марии.
В ноябре 1994 года я во второй раз съездил к Марии Ивановне в Кинель-Черкассы. Через несколько дней после моего возвращения ко мне в гости пришел приятель и попросил рассказать ему о моих впечатлениях от встречи со старицей. Мы сидели вдвоем на кухне, и я рассказывал о виденном и пережитом в той дивной сторожке возле Вознесенского храма. И вдруг во время рассказа я почувствовал, что со мной происходит нечто странное. Возле нижней губы, у подбородка, я ощутил прикосновение как бы некой тонкой паутинки. И было это столь явственно, что я не удержался, остановил рассказ и провел ладонью в этом месте у подбородка. Естественно, ничего там не обнаружил. Но зато я увидел, как изменился в лице мой собеседник. Что случилось? Оказалось, что он вдруг увидел вокруг меня тонкую серебряную ниточку, как бы паутинку, на уровне подбородка. Он сразу понял, что эта «паутинка» духовного происхождения и что это как-то связано со старицей, о которой шел разговор. И я тоже понял, что серебряная ниточка эта особая! Ее своей молитвой «протянула» вокруг меня старица, в знак того, что теперь я нахожусь под ее молитвенной защитой…
Много лет прошло с того времени. Нет уже на этом свете блаженной схимонахини Марии. Но я до сих пор чувствую, что та «серебряная ниточка» никуда не исчезла, а все так же невидимо защищает меня от всех бед. Ибо и там молится о нас великая старица!
…История с «ниточкой» для меня получила неожиданное продолжение уже после смерти матушки Марии. В ноябре 2000 года я впервые после ее кончины решил пересмотреть весь видеоархив, связанный с подготовкой фильма «Блаженная Мария Ивановна». Фильм этот был сделан мною и режиссером Владимиром Евсеевым по благословению Марии Ивановны осенью 1995 года. Кассета с лентой растиражировалась и была приобретена многими самарцами. Но у меня осталась пленка с записью Марии Ивановны (многое из нее в фильм по разным причинам не вошло). И вот, просматривая ставшие уже «историческими» кадры, я вдруг явственно услышал в на первый взгляд безсвязной речи матушки Марии слова о «ниточке, тонком волокне», той самой ниточке! как я догадался (и она при этом даже провела рукой у своего подбородка точно так же, как я за год до съемок…). Что этим хотела сказать старица? Напомнить мне о том, что я под защитой? Открыть «тайну» происхождения этой духовной «нити»? Бог весть… Скорее, она просто уловила тогда, что это напоминание о «нити» мне когда-нибудь пригодится, станет личным удостоверением в реальности этого переживания, столь важным при соприкосновении с подлинным чудом Божиим… И для меня это был важный знак, подтверждающий истинность того духовного переживания. «Нить» эта хотя и не материального происхождения, но вполне реальна. И спустя столько времени с экрана, словно с «того света», Мария Ивановна напомнила мне об этом. Тем самым совершила еще одно чудо.
Присловья
Мария Ивановна любила отвечать на вопрос не прямо, а каким-то четверостишьем, присловьем, отрывком из песни, порой самой неожиданной.
Это был ее «стиль». Однажды в Кинель-Черкассы к старице приехали настоятельница Самарского Иверского монастыря игумения Иоанна (Капитанцева) с сестрами обители. Они расселись вокруг нее, как голубки, и задавали вопросы. Не помню, о чем спросили матушку сестры, но очень запомнил ее своеобразный ответ: «Солнце красит нежным светом || Стены древнего Кремля || Просыпается с рассветом || Вся советская земля…» Не знаю, что подумали сестры-монахини, а мне показалось, что старица прикровенно дает понять, что Православное возрождение уже не за горами… Перед тем как уехать из Самары в Оптину, она часто повторяла: «Расскажите ради Бога, где железная дорога?» Мы недоуменно переглядывались. А она вскоре села в поезд и покинула родной город. Однажды матушка из Самары ездила в Москву, как выяснилось, для того, чтобы побывать на освящении Пюхтицкого подворья в Первопрестольной. Там она виделась с Патриархом, и он помазал старицу освященным елеем. А перед поездкой матушка говорила многим: «Поедем в Москву разогнать тоску…» И снова мы не понимали смысла этого присловья, пока не узнали о ее поездке.
Однажды вечером я пришел к матушке, в то время жившей при Петропавловской церкви г. Самары. Она долго говорила для меня непонятные слова, и вдруг в этой словесной «шелухе», всегда мне напоминавшей словно бы радиопомехи при настройке на какую-то вполне определенную волну, я вдруг явственно различил знакомые с детства слова: «Синус, косинус и тангенс вышли в поле погулять. Вдруг навстречу им котангенс: где изволите гулять?» Никому во всем мире не было известно, что означает для меня эта простенькая «запоминалочка». Моя бабушка читала ее мне в далеком-далеком детстве, чтобы мне, не любившему математику, лучше запомнились непонятные чуждые слова… Откуда об этом могла узнать старица? Но самое удивительное, что утром следующего дня я привез в церковь на Причастие свою бабушку и подвел ее к Марии Ивановне, чтобы она благословила ее. Так они свиделись единственный раз в жизни… Об этом удивительном случае я пишу для того, чтобы показать, насколько неслучаен был выбор «присловий» блаженной Марии Ивановны. Видимо, как и в случае со мной, Мария Ивановна приходящим к ней людям нередко произносила всевозможные «присловья» с умыслом очень понятным для тех, к кому он относился, и прикровенном для посторонних.
Уже в Оптиной пустыни многим из тех, кто не испытывал доверия к матушке, но все же приходил к ней, просил благословения и молитв, она говорила такое четверостишье: «Я любила, целовала || а вы смеялись надо мной || что ж вы сделали со мной?»
Перед едой она нередко читала такое стихотворение:
Благодарю Тебя, Создатель,
За дар, данный нам Тобой.
Ты нам пищу посылаешь,
Пищу плоти всей земной.
Иногда нараспев читала такие замечательные слова:
О Дева чудная, Святая!
О Матерь Бога и Творца!
С каким восторгом мы встречаем
Твои чудесные слова.
