Набережная реки Карповки, дом 45. Этот адрес хорошо известен многим жителям города на Неве. Здесь возвышаются постройки бывшего Иоанновского женского монастыря, и сегодня невольно поражающего прохожих величественностью своего внешнего вида. В Ленинграде сохранилось много старинных храмов, закрытых после 1917 года, как и Иоанновская обитель. Но этот монастырь, построенный лишь в начале нынешнего столетия, пользуется особой любовью верующих: его история связана с жизнью и деятельностью о. Иоанна Кронштадтского. Недавно в истории этой обители открылась новая страница: как сообщалось в местной прессе, 1 ноября 1989 года «в жизни верующих и Церкви произошло знаменательное событие. Состоялась торжественная церемония освящения храма в бывшем монастыре Иоанна Кронштадтского на набережной Карповки. Этот монастырь вновь обретает былой статус»[1].

В квартирах многих пожилых ленинградцев можно увидеть иконостас, а рядом с ним – портрет о. Иоанна Кронштадтского, скончавшегося более 80 лет тому назад.

Память о нем не угасает в сердцах верующих. Его биография не отличается внешним разнообразием. Иоанн Ильич Сергиев родился 19 октября 1829 года (здесь и далее — ст. ст.) в семье бедного псаломщика села Суры, Пинежского уезда, Архангельской губернии. При крещении он был наречен Иоанном — в честь преп. Иоанна Рыльского, покровителя Болгарии. В 1851 году он окончил Архангельскую Духовную семинарию и был принят на казенный счет в С.-Петербургскую Духовную академию. В 1855 году окончил курс академии и был рукоположен в сан священника. 12 декабря 1855 года о. Иоанн совершил свое первое священническое служение в Андреевском соборе города Кронштадта, являвшегося творением знаменитого русского зодчего А. Захарова (собор был взорван после революции).

Отдавая все свои силы пастырскому служению, о. Иоанн быстро заслужил любовь простых верующих. Слава об о. Иоанне, о его безграничной доброте, о его молитвах и исцелениях росла с каждым днем. Денежные пожертвования, стекавшиеся к нему со всех концов России и из-за границы, он употреблял для помощи бедным и на другие благотворительные цели. Так, с благословения о. Иоанна, в С.-Петербурге было начато строительство первого народного дома трезвости. В январе 1899 года при Иоанно-Предтеченском храме «Общества религиозно-нравственного просвещения» на Выборгской стороне было основано «Иоанно-Предтеченское братство трезвости»[2]

В том же 1899 году о. Иоанн основал в своем родном селе Суры, на берегу реки Пинеги женскую монашескую общину, которая начала быстро пополняться монахинями и послушницами. В 1900 году эта община была преобразована в Сурский Иоанно-Богословский общежительный женский монастырь (в 213 верстах от уездного города Пинеги). Здесь обосновывались насельницы, приезжавшие на далекий север по благословению о. Иоанна из С.-Петербурга, Кронштадта и Петергофа – основных мест его пастырского служения. В первые годы нынешнего столетия там был выстроен храм во имя св. Иоанна Богослова, монастырская школа, гостиница для богомольцев. В скромных кельях проживало около 120 монахинь и послушниц.[3]

Монахини нередко приезжали оттуда в С.-Петербург, и вскоре у о. Иоанна появилась мысль о постройке подворья Сурского монастыря с тем, чтобы инокини Сурской обители, посещавшие столицу, имели здесь приют в родных стенах. Первоначальные замыслы о. Иоанна были скромными, но вскоре появились щедрые благотворители, почитатели кронштадтского пастыря. Потомственный почетный гражданин С. Г. Раменский предоставил для строительства подворья участок земли, прилегавший к набережной реки Карповки на Петербургской стороне. В 1900 году о. Иоанн обратился к петербургскому епархиальному начальству с ходатайством о разрешении соорудить в этом участке каменную церковь и корпус для сестер Сурской обители. Просьба была удовлетворена, план и смета были составлены художником-архитектором Никоновым.

Николай Никитич Никонов (1849 – 1918) был хорошо известен в петербургских церковных кругах. Его творчество развивалось подобным образом в русле «русского старого направления, возникшего в середине XIX века и занявшего в отечественном зодчестве весьма значимое место. Н. Н. Никонов потом развивал традиции русско-византийского стиля, основоположником которого является К. А. создатель храма Христа Спасителя в Москве. В 1891 году Н. Н. Никоновым предоставлено право занять должность архитектора «для государства разных строительных работ по духовному ведомству».

В его практике видное место заняли комплексы, в которых храмовые здания объединялись с жилыми корпусами. Первым по времени создания таковым стало подворье Ново-Афонского монастыря, построенное в 1886 – 1888 годах и размещавшееся на углу нынешних Московского проспекта и 2-й Красноармейской улицы (сохранилась только часть жилых корпусов). Другое подворье того же монастыря было построено по проекту Н. Н. Никонова в 1889 – 1893 гг. на перекрестке Дегтярной и 5-й Рождественской (ныне 5-я Советская) улицы[4]. В 1888 году Никонов приступил к работе над проектом Ново-Афонского монастыря на Кавказе.

Заложенный в 1888 году, Ново-Афонский монастырь строился до 1900 года, а отдельные его части достраивались и позже. В 1911 — 1914 гг. Пантелеимоновский собор этого монастыря был богато расписан внутри. Эскизы фресок наряду с Н. Н. Никоновым создавали художники А. В. Серебряков и М. В. Молов. (Сейчас Ново-Афонский монастырь используется как санаторий.)

В 1890 годах, помимо зданий, упоминавшихся выше, по проекту Никонова в столице были также сооружены подворье Леушинского монастыря на Бассейной улице (ныне ул. Некрасова, 31), здание Шестаковской общины на углу Старорусской и Кирилловской улиц, Покровская церковь и «братский дом» на Боровой улице (дома 50 и 52). Н. Н. Никонову принадлежит также проект здания «Общества распространения религиозно-нравственного просвещения», возведенного в 1891 —1893 гг. на углу улиц Стремянной и Николаевской (ныне ул. Марата)[5] Из последних построек Н. Н. Никонова заслуживает упоминания церковь в «русском стиле», сооруженная в 1913—1914 гг. в Териоках (Зеленогорск). В 1989 году богослужения в ней были возобновлены.

Разработанный Н. Н. Никоновым в 1899 году проект Сурского подворья на реке Карповке[6] являл собой образец органичного сочетания построек разного назначения. Никонов использовал в данном случае «византийские» формы. По проекту отведенный участок застроен очень плотно. Компактный жилой корпус составляет одно целое с пятиглавым храмом. Целостность композиции подчеркнута во внешнем виде зданий, которые выглядят как монолитный блок с почти одинаковыми фасадами.

Строительство подворья Сурского женского монастыря на набережной Карповки началось в мае 1900 года. Нижний храм, находившийся на первом этаже, был заложен во имя преп. Иоанна Рыльского, небесного покровителя о. Иоанна. В этом храме, освященном 17 декабря 1901 года, находился дубовый иконостас с небольшими иконами в серебряных, позлащенных ризах[7]. Ровно через год – 17 декабря 1902 года был освящен главный алтарь верхнего храма – во имя 12 апостолов; чин освящения был совершен митрополитом С.-Петербургским Антонием совместно с о. Иоанном Сергиевым (Кронштадтским)[8].

Строительство монастыря велось с большим размахом; дело, задуманное о. Иоанном, вызвало обильные пожертвования верующих. В 1903 году в верхнем храме были освящены правый придел во имя Казанской иконы Божией Матери (24 апреля) и левый — во имя св. Андрея Критского и преп. Марии (14 октября). Основные здания монастыря были возведены через два года после начала строительства. Кроме храмов в этом же здании помещались две небольшие церковные ризницы, была расположена трапезная, небольшая библиотека и келии для настоятельниц и для сестер. В монастыре имелся большой зал-кабинет, в котором о. Иоанн часто принимал посетителей.

При монастыре существовал 4-этажный дом с квартирами для священнослужителей и тех, кто пожелал жить в монастыре за единовременное пожертвование в его пользу. Настоятельницей монастыря стала игуменья Ангелина, хорошо знакомая о. Иоанну по его деятельности в Кронштадте.

Еще в ходе строительства обители у о. Иоанна возникла мысль о преобразовании Сурского подворья в самостоятельный монастырь. Осенью 1902 года он обратился к петербургскому епархиальному начальству с просьбой о принятии Сурского подворья в ведение с.-петербургского епархиального начальства и о переименовании его в «С.-Петербургский женский монастырь 12-ти апостолов». По этому поводу о. Иоанн писал митрополиту С.-Петербургскому Антонию следующее: «Основав с Божией помощью, при пособии добрых людей и при непрестанных ежедневных трудах молитвенных, великолепное и обширное подворье с величественным храмом, под именем Сурского подворья, для обеспечения основанного мною на родине в с. Сурском, Архангельской губернии, женского монастыря, я нашел, что это сооружение в столице слишком художественно и обширно, чтобы ему быть подворьем и находиться под двумя началами духовного управления: Петербургского владыки-митрополита и Архангельского епископа, и что ему лучше быть Петербургским самостоятельным женским монастырем и в ведении одного митрополита С.-Петербургского, с тем неизменным всегда условием, чтобы третья часть доходов обители поступала ежегодно в разные сроки года в Сурскую женскую обитель и чтобы на первых порах не облагать эту новую обитель разными обязательствами и налогами, требующими больших денежных расходов»[9].

Просьба о. Иоанна была удовлетворена, и в феврале 1903 года завершенным постройкам Сурского подворья был усвоен статус самостоятельного монастыря, названного Иоанновским – по имени небесного покровителя кронштадтского пастыря – преп. Иоанна Рыльского.

ИЗ ДОКУМЕНТОВ:

Определение Святейшего Синод; от 11 декабря 1902 года—15 января 1903 года (№148). Постановлено «Устроенное протоиереем Иоанном Сергиевым в С.-Петербурге подворье Сурского монастыря обратить в самостоятельный женский монастырь с таким числом монашествующих, какое обитель в состоянии будет содержать на свои средства и перечислить сей монастырь из Архангельской в С.-Петербургскую епархию»[10].

«Вновь учрежденный из устроенного прот. Иоанном Сергиевым в С.-Петербурге подворья самостоятельный женский монастырь именовать «Иоанновским»[11].

Определение Святейшего Синода от 18—20 марта 1903 года (№ 1353) Постановлено: «Монахиня С.-Петербургского Иоанновского общежительного женского монастыря Ангелина назначена настоятельницей той же обители с возведением в сан игумении»[12].

Согласно определению Свят. Синода от 10.4.1903 г. (№3005): новоучрежденной обители было положено по штату 2 священника и 2 диакона. Руководимый опытной настоятельницей игуменьей Ангелиной, Иоанновский монастырь стал по своему благоустройству достойным украшением столицы.

Подобно тому, как Сурская обитель стала родоначальницей Иоанновского монастыря, так и у него, в свою очередь, появился «дочерний» скит.

ИЗ ДОКУМЕНТОВ:

Определение Святейшего Синода от 12 сентября 1903 года (№ 107):

«В пожертвованном С.-Петербугскому Иоанновскому женскому монастырю сенатором, тайным советником Мордвиновым в родовом его Вауловском имении, Романов-Борисоглебского уезда, Ярославской губернии, учредить женский скит с наименованием его «Вауловский Успенский женский скит С.-Петербургского Иоанновского женского монастыря»[13].

Тем временем слава кронштадтского пастыря возрастала; он был почетным членом С.-Петербургской Духовной академии, нескольких университетов и бесчисленного множества благотворительных и просветительных обществ. В 1906 году, на 51-м году пребывания в священном сане, о. Иоанн был назначен членом Святейшего Синода, что всегда было привилегией лишь высшей церковной иерархии. Но состояние здоровья, все ухудшавшееся в последние годы, не позволило ему ни разу присутствовать на синодальных заседаниях.

20 декабря 1908 года, на 80-м году жизни, народный заступник и молитвенник скончался. Согласно высказанному о. Иоанном желанию, его погребение должно было совершиться не в Кронштадте, а в С.-Петербурге, в основанном его трудами Иоанновском женском монастыре, который удостоился стать местом упокоения русского праведника.

22 декабря, при многочисленном стечении народа, тело почившего было перевезено из Кронштадта в С.-Петербург. На всем пути следования траурной процессии – от Балтийского вокзала до Иоанновского монастыря – стояли толпы плачущего народа. Такого количества людей не видели до того времени ни на одних похоронах: это был в России совершенно беспримерный случай. Старые петербуржцы вспоминали, что на похоронах императора Александра II присутствовало около 10 тысяч человек; до 30 тысяч провожали в последний путь Ф. М. Достоевского. Но такое множество скорбящих православных верующих (не менее 60 тысяч человек), как это было на похоронах кронштадтского пастыря, — это случай особый, которого никто не мог припомнить ранее.

К этому времени в Иоанновском монастыре, под полом церкви преп. Иоанна Рыльского, был устроен небольшой подземный сводчатый храм-усыпальница, освященный в честь пророка Илии и царицы Феодоры – соименников отца и матери почившего протоирея Иоанна. Сюда, с небольшой площадки, вела лестница в шестнадцать – восемнадцать ступеней.

Тело о. Иоанна привезли в монастырь около девяти часов вечера. «Печальная процессия приближается, и крестный ход входит в храм, — вспоминал один из очевидцев этого скорбного события. – Все мы, ожидавшие в храме, стоим с горящими свечами в руках. Вносят гроб с телом о. Иоанна, и вся церковь оглашается громкими рыданиями сестер обители. Начинается всенощная-парастас. Служит преосвященный архангельский Михей. Поют монахини…»[14] Всенощное бдение окончилось лишь в первом часу ночи, но улицы, примыкающие к Иоанновской обители, были заполнены верующими. «Многотысячная толпа народа ждет очереди, когда ее пропустят в храм проститься с о. Иоанном. Всю ночь народ наполнял храм по очереди, всю ночь служились панихиды»[15].

Утром 23 декабря началась заупокойная литургия, совершенная митрополитом Антонием в сослужении многочисленного духовенства. По окончании богослужения гроб с телом почившего праведника был торжественно погребен в нижней церкви-усыпальнице. Вся православная Россия оплакивала кончину о. Иоанна. Иоанновский монастырь стал местом паломничества сотен тысяч верующих.

ИЗ ДОКУМЕНТОВ:

Определение Свят. Синода: «Поручить преосвященным митрополитам С.-Петербургскому, Московскому и Киевскому в 40-й день по кончине о. Иоанна, 28 сего января (1909 г.), совершить в Иоанновском г. С.-Петербурга женском монастыре, месте погребения почившего, заупокойную литургию, а после оной – полным составом Святейшего Синода панихиду по усопшем; таковые же литургия и панихида должны быть совершены архиерейским служением и во всех соборах городов С.-Петербурга, Москвы и Киева». «Иоанновский в С.-Петербурге женский монастырь, в коем покоится ныне тело почившего, возвести, чести ради, в первоклассный женский монастырь».[16]

Вскоре над местом погребения о. Иоанна была сооружена гробница. «Самая гробница находится с правой стороны, — сообщалось в церковной печати. – Стены ее, возвышающиеся над полом храма, и дно сделаны из сплошных, цельных, тщательно отполированных плит белого мрамора, за которыми идет сплошной каркас из толстого котельного железа, и, наконец, бетонная кладка, сливающаяся с фундаментом. Сверху гробницы толстая мраморная плита, на ней крест и надпись»[17]. На гробнице лежало св. Евангелие и резная митра, под которой горел неугасимый розовый светильник. Множество дорогих, художественно исполненных лампад постоянно теплилось над гробницей. Море света от тысяч свечей, возжигаемых богомольцами, заливало этот храм.

В 1911 году над гробницей о. Иоанна Кронштадтского была помещена икона с изображением преп. Иоанна Рыльского, с «неугасимой при оной лампадой». Для покрытия расходов, связанных с проведением работ, среди петербургского духовенства по подписным листам было собрано 2155 рублей. Работы производились по инициативе почитателей памяти о. Иоанна; в их числе были заслуженный профессор С.-Петербургской Духовной академии Н. В. Покровский и настоятель Иоанновского женского монастыря протоиерей Д. А. Федоров. По рекомендации проф. Н. В. Покровского написание иконы было поручено академику живописи Н. П. Шаховскому; было решено написать образ преподобного Иоанна Рыльского во весь рост на медной вызолоченной доске и вставить эту икону в мраморный киот[18].

В том же 1911 году на территории Иоанновской обители было возведено новое церковное здание – часовня, построенная по проекту архитектора Н. Н. Никонова. 30 июня 1911 года, в день празднования «Собору двунадесяти апостолов», монастырь справлял свой главный храмовый праздник. В этот день Божественную литургию возглавил преосвященный Никандр, епископ Нарвский. По окончании литургии вокруг монастыря был совершен крестный ход, и вблизи юго-восточной стороны храма была освящена часовня во имя преп. Серафима, Саровского чудотворца.[19]

С началом первой мировой войны у насельниц монастыря появились новые заботы. В конце 1914 года в Иоанновской обители были размещены дети-сироты из Галиции, потерявшие своих родителей на фронтах войны[20].

После 1917 года обитель вступила в полосу испытаний. Уже в 1918 году в ее верхнем храме был открыт клуб. Но богослужения продолжались в храме преп. Иоанна Рыльского и у могилы о. Иоанна Кронштадтского. В дальнейшем монастырь постигла судьба многих памятников церковной архитектуры конца XIX—начала XX в., объявленных тогдашними культуртрегерами зданиями, «не имеющими художественной ценности». Осенью 1923 года монастырские здания были отобраны у общины и переданы под жилье рабочим завода «Электрик».

Монахиням было предписано выселиться из монастыря в течение двух недель.[21]

В эти трудные годы монашескую общину по-прежнему возглавляла игуменья Ангелина; она осуществляла духовное руководство сестрами, изгнанными из родной обители, вплоть до своей кончины в 1926(7) году. Ее преемницей стала игуменья Анастасия (в миру Александра Федоровна Платонова) – известная церковная писательница. Об основных этапах ее жизни имеются лишь скудные сведения: «После революции – монахиня Иоанновского монастыря (была пострижена в 1919 г. с именем Анастасия), 1923 г. – закрытие монастыря. 1926 г. – она избирается игуменией общины разогнанного монастыря, которая продолжает свое существование при храме Алексия человека Божия. Многочисленные аресты, в которых молва обвиняет ее брата (обновленческий епископ Николай Платонов) с 1925 г. (ск. в 1924 г.). Высылка из Ленинграда в 1929 г. 30-е годы. Последний арест. Лагерь. 1937 год. Ее следы исчезают».[22]

О дальнейшей судьбе Иоанновского монастыря, закрытого в 1923 году, имеются отрывочные данные. Какое-то время в монастырских помещениях находился отдел Научно-мелиоративного института. Вплоть до 1989 года в зданиях монастыря размещалось двенадцать различных учреждений. Но по-прежнему верующие приходили к стенам бывшей обители и обращались с молитвенными прошениями к своему заступнику — о. Иоанну. Судьба монастыря беспокоила и тех почитателей кронштадтского пастыря, которые волею судеб оказались за пределами России. Как отмечалось в одном из зарубежных изданий, посвященных памяти о. Иоанна, «что теперь там, мы не знаем, и где находятся св. мощи великого праведника земли Русской, увенчавшего собою величественный сонм всех святых, в стране Российской просиявших, нам неизвестно. Дошли до нас только слухи, что безбожная власть закрыла доступ к усыпальнице, но этим не прекратила совершенно приток паломников. Верующие стали приходить и молиться снаружи, полагая земные поклоны у того места нижней церкви, где была дорогая сердцу каждого истинно верующего русского человека беломраморная гробница».[23]

Эта традиция сохраняется и доныне, о чем, в условиях гласности, доброжелательно сообщается в местной прессе: «И хотя прошло много лет, но и сейчас приходят сюда верующие, чтобы почтить память своего „батюшки»»[24]. Но так об о. Иоанне стали писать совсем недавно. С 20-х годов в пропагандистских брошюрках о. Иоанн изображался как монархист, черносотенец, мракобес, а основанная им обитель — как очаг контрреволюции. Этот стиль сохранялся и в 60-е годы, когда «эпоха застоя» сменяла «эпоху волюнтаризма». Один из тогдашних борзописцев, некто Н. И. Юдин, исполнявший за 30 сребреников очередной социальный заказ своих хозяев — тогдашних аппаратчиков из Смольного, «сидевших на идеологии», с откровенным цинизмом писал о судьбе гробницы о. Иоанна Кронштадтского, не подозревая, что тем самым выносит себе моральный приговор: «На основании многочисленных требований трудящихся органы советской власти вынесли решение ликвидировать этот очаг мракобесия и рассадник заразных заболеваний. Гроб с костями царского прихвостня вывезли далеко за город и сожгли»[25].

Но действительно ли приведенные сведения соответствуют реальности? Ведь для тогдашних «отцов города» важно было пресечь паломничество верующих к бывшей обители, и, будучи прагматиками, они могли не утруждать себя и просто перезахоронить гроб с телом о. Иоанна на территории бывшего монастыря, а затем распустить ложный слух о ликвидации «костей». И не случайно среди верующих широко распространено мнение о возможном обретении мощей кронштадтского праведника…

В 1989 году, на четвертом году перестройки — обновления духовной и социальной атмосферы общества, вплотную встал вопрос о передаче здания Иоанновского монастыря Русской Православной Церкви. В изменившейся ситуации стало уже невозможно игнорировать многочисленные ходатайства верующих, и в принципе был решен вопрос о передаче монастырских построек в ведение Ленинградской митрополии. Здесь предполагается устроить подворье Пюхтицкого Успенского женского монастыря (Эстонская ССР). В октябре 1989 года первые конторы выехали из монастырских зданий. Были освобождены помещения первого этажа с храмом преп. Иоанна Рыльского, а также подземная церковь-усыпальница.

Было решено произвести срочный ремонт и освятить церковь преп. Иоанна Рыльского в день празднования его памяти — 1 ноября (19 октября ст. ст.) —это и день рождения о. Иоанна Кронштадтского. Основные отделочные работы были произведены в самые короткие сроки — менее двух недель оставалось до намеченной даты. Здесь день и ночь трудились инокини Пюхтицкого монастыря под руководством игуменьи Варвары, верующие ленинградцы – почитатели о. Иоанна Кронштадтского.

В разных помещениях одновременно шла побелка, окраска стен, циклевка полов, дверей. В церкви преп. Иоанна Рыльского был сооружен новый иконостас: его заранее изготовили мастера в Пюхтицах, они же установили его в будущем ленинградском подворье.

Накануне праздника, 31 октября 1989 года, в храме преп. Иоанна Рыльского было совершено всенощное бдение — первое после 66-летнего перерыва. Во время богослужения пел небольшой хор монахинь Пюхтицкого монастыря и часть хора студентов Ленинградской Духовной академии. Весть о возрождении Иоанновской обители быстро распространилась по городу. Рано утром 1 ноября ручейки верующих начали стекаться на пустынную ранее набережную Карповки. Основной поток двигался от близлежащей станции метро «Петроградская». Главные входные двери были украшены гирляндами живых цветов. Большинство верующих не смогло поместиться в сравнительно небольшую церковь, и ход богослужения транслировался для них через динамики. Здесь же присутствовали представители местного телевидения и прессы.

Перед началом праздничной литургии был совершен чин освящения храма преп. Иоанна Рыльского и престола. Торжественное богослужение возглавил Высокопреосвя-щеннейший митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий в сослужении с епископом Ладожским Арсением (Епифановым) и представителями духовенства Ленинградской митрополии. По окончании литургии был отслужен молебен, и имя о. Иоанна Кронштадтского впервые зазвучало под сводами его обители после долгих лет молчания.

По окончании богослужения митрополит Алексий обратился к верующим с проповедью по случаю праздника. «Бог сподобил нас дожить до этих торжественных дней, когда вновь зазвучало слово Божие под этими святыми сводами, — сказал Владыка. – Это стало возможным благодаря стараниям настоятельниц Пюхтицкого монастыря матушки Варвары и ее сестер: благодаря их усилиям возродилась и окрепла духовная связь Пюхтицкого монастыря с городом на Неве. Это стало возможным также благодаря безвозмездному труду насельниц Пюхтицкого монастыря, студентов Духовной академии, мирян, днем и ночью трудившихся над восстановлением обители, и за две недели сделавшим невозможное. Это стало осуществимым также благодаря пониманию, с каким отнеслись к нашей просьбе об открытии монастыря в Ленгорисполкоме. За все это мы благодарим Господа».

Затем к собравшимся обратился ректор ЛДАиС проф. прот. Владимир Сорокин. Он подчеркнул, что все присутствующие ощущают особую радость и благодарность. Радость, потому что вновь возгорелась лампада в этом святом месте, и благодарность Богу и тем, кто все это воплотил в жизнь. «Мы не знаем, — продолжал о. Владимир, — кто в последний раз возжег здесь светильники перед многими десятилетиями затмения, но зато теперь знаем, воочию видели, кто их вновь заставил возгореться. Мы, как и все христиане, должны за все это благодарить Бога. Свет Христов продолжает распространяться по нашей ленинградской земле, по всей земле Русской».

С этого дня в храме преп. Иоанна Рыльского началось совершение богослужений – пока лишь по субботам, воскресеньям и по большим праздникам. В октябре еще шел ремонт помещений первого этажа; предстоял огромный объем работ, в связи с чем вставал вопрос об изыскании дополнительных материальных средств. Еще не освобождено было помещение верхнего храма во имя 12-ти апостолов; размещавшаяся здесь долгое время контора реставраторов и художников довела церковный интерьер, чуждый духу «соцреализма», до полного запустения. С пятиглавых монастырских куполов еще в довоенное время были сброшены кресты. В бывших монастырских кельях все еще проживали посторонние семьи. Но можно надеяться, что в скором времени все монастырские постройки перейдут в руки трудолюбивых монахинь. А пока их здесь несколько, во главе с игуменьей Георгией…

Каждый, кто приходит сегодня в Иоанновскую обитель, стремится посетить бывшую подземную церковь-усыпальницу. «Храм, почти весь покрытый полированными плитами белого итальянского мрамора, производит чарующее впечатление своей белизной и изяществом. Иконостас высечен из белого мрамора и отделан в русско-византийском стиле»[26] — так выглядела церковь пророка Илии и царицы Феодоры до закрытия монастыря в 1923 году… По ступеням можно спуститься в темное подземелье. С лязгом поворачивается железная дверь, ведущая в помещение, переоборудованное под бомбоубежище. Слева и справа – отдельные боксы, где жильцы, населявшие близлежащие дома, должны были укрываться в случае атомной бомбардировки. Невольно напрашивается мысль о том, что наши отцы и деды сумели расщепить не только атом, но и человеческие души и сердца. В подземелье нет ни мраморного иконостаса, ни престола, ни икон, ни гробницы о. Иоанна. В тусклом свете видно лишь прямоугольное пятно, затертое цементом, на фоне сохранившихся кафельных плиток. Здесь у стены, справа от входа в храм, находилась гробница с телом о. Иоанна.

Хочется верить, что навсегда исчезла только лишь гробница, но захоронение не нарушено. В ходе восстановительных работ предполагается изготовить новое мраморное надгробие над могилой кронштадтского пастыря. В будущем будет отреставрирована и сохранившаяся часовня преп. Серафима Саровского; ее купол уже бережно укрыт от непогоды и дальнейшего разрушения. В одной из ее ниш чья-то заботливая рука укрепила портрет о. Иоанна Кронштадтского.

…Уже вскоре после смерти о. Иоанна (1908) в С.-Петербурге образовалось «Общество по прославлению Иоанна Кронштадтского». Миллионы верующих не сомневались в том, что великий праведник достоин быть причисленным к лику святых. Вот впечатления одного из участников его похорон: «Чувствуется, осязательно чувствуется, что во гробе лежит святой, праведник, и дух его незримо носится в храме и объемлет своею любовью и лаской всех собравшихся отдать ему последний долг. Для меня уже нет сомнения, что о. Иоанн — святой, праведник. Побыв у его гроба, нельзя уже было сомневаться в этом. Из гроба его исходило какое-то духовное благоухание, и именно духовное, не вещественно воспринимаемое обонянием, но ощущаемое духом»[27].

Но после 1917 года о канонизации о. Иоанна не могло быть и речи. Его прославление состоялось лишь в лоне Русской Православной Церкви за рубежом; как отмечалось в 1964 году в одном из ее печатных изданий, «ныне великое дело церковного прославления нашего дивного праведника, милостью Божией, по постановлению Собора епископов Русской Православной Церкви за границей от 3 июня 1964 г., совершилось. Дни торжественного празднования его святой памяти установлены 19 октября и 20 декабря (по ст. ст.), когда будет совершаться утвержденная нашим архиерейским Синодом специально составленная ему церковная служба»[28].

С этого времени прошло еще четверть века, и вот наконец историческая справедливость восстанавливается в отношении о. Иоанна Кронштадтского и на его родине. Обращаясь с проповедью к прихожанам, собравшимся 1 ноября в Иоанновском монастыре по случаю возрождения этой обители, митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий отметил, в частности, что на состоявшемся недавно архиерейском Соборе Русской Православной Церкви было решено в следующем, 1990 году канонизовать о. Иоанна — великого пастыря и молитвенника. 8—9 декабря 1989 года состоялось очередное заседание комиссии Священного Синода Русской Православной Церкви по канонизации, где было предложено рассмотрение этого вопроса.

И вот наступил тот день, и в иконостасах ленинградских храмов рядом с ликом новопрославленной святой Ксении Петербургской (Ксении Блаженной) появились иконы с изображением кронштадтского пастыря, а в день его памяти во всех храмах Русской Православной Церкви зазвучит церковное песнопение: «Святый отче Иоанне, моли Бога о нас!». Канонизация преподобного Иоанна состоялась 14 июня 1990 года.

Опубликовано: Вестник Ленинградской духовной академии. 1990. № 2. С. 151-161

[1] Вечерний Ленинград. 1989. 2 ноября.

[2] Альбов Иоанн, свящ. Русский паломник. 1909. № 10. С. 156.

[3] См.: Денисов Л. И. Православные монастыри Российской империи. М., 1908. С. 35.

[4] См.: Лисовский В. Г. Поборник «русского стиля». К творческому портрету Н. Н. Никонова. – Ленинградская панорама. 1983. № 3. С. 32.

[5] Там же. С. 32.

[6] Там же. С. 32. ЦГИА СССР, ф. 789, оп. 8, д. 681.

[7] См.: Тихомировы. А. Путеводитель по церквам г. С.-Петербурга и ближайших его окрестностей. СПб. 1906. С. 133.

[8] См.: Лавры, монастыри и храмы на святой Руси. С.-Петербургская епархия. СПб. 1908. С. 72.

[9] Цит. по: Русский паломник. 1909. № 4. С. 60.

[10] Цит. по: Церковные ведомости. 1903. № 4. С. 24.

[11] Цит. по: Церковные ведомости. 1903. № 5. С. 34.

[12] Цит. по: Церковные ведомости. 1903. № 13. С. 91.

[13] Цит. по: Церковные ведомости. 1903. № 39. С. 354.

[14] Альбов Иоанн, свящ. Из впечатлений у гроба о. Иоанна. — Русский паломник. 1909. № 4. С. 62.

[15] Там же. С. 62.

[16] Цит. по: Церковные ведомости. 1909. № 3. С. 12—13.

[17] Русский паломник. 1909. № 4. С. 60.

[18] См.: Известия по С.-Петербургской епархии. 1911. № 1. С. 6.

[19] Там же. 1911. № 15—16. С. 22.

[20] См.: Церковный вестник. 1915. № 1. С. 14.

[21] См.: Красная газета от 14.9.1923.

[22] Краснов-Левитин А. Лихие годы. Париж. 1977. С. 123—124.

[23] Житие св. праведного отца нашего Иоанна, Кронштадтского чудотворца. Джорданвилль. 1964. С. 22—23.

[24] Мироненко О., общественный инспектор ВООПИКа. — Вечерний Ленинград. 1989. 2 ноября.

[25] Юдин Н. И. Правда о петербургских «святынях». Л., 1967 (2-е изд.). С. 94.

[26] Русский паломник. 1909. № 4. С. 60.

[27] Альбов Иоанн, свящ. Из впечатлений у гроба о. Иоанна. — Русский паломник. 1909. № 4. С. 62.

[28] Житие св. праведного отца нашего Иоанна, Кронштадтского чудотворца. Джорданвилль. 1964. С. 23.