Иеромонах Паисий (Новоженов), и.о. наместника Старицкого Свято-Успенского мужского монастыря и кролик Зой – большие друзья
– Белый пушистый кролик на коленях или руках у монаха стал уже неотъемлемым атрибутом монастыря. Как кролик появился в обители?
– Крольчонка я купил в тверском зоомагазине. Поехал на электричке на экзамены в Московскую духовную академию и по пути купил питомца. Люблю животных. Когда смотришь на них, как они себя ведут, то это умиляет и нервы успокаиваются. Животные мне напоминают о рае, когда у Адама и Евы все животные были домашними. Мне нравятся истории, рассказывающие, как у монахов были питомцы, у Паисия Святогорца – и жабы, и ящерицы, и птицы, у преподобного Герасима был лев, к Сергию Радонежскому приходил медведь, у Нектария Оптинского и святителя Тихона Московского были коты. У святой Февронии был заяц, но у меня заяц убежал бы, лев и медведь за мои грехи съели бы меня, а за котами требуется много ухода. Поэтому мой выбор пал на кролика, он более автономный.
– Есть ли у него свои особенности (порода, характер, привычки)?
– Это декоративный ангорский кролик. Характер сложный. Но кролик помогает мне понимать пастырское богословие и педагогику и послужил вдохновением для многих творческих идей. В отличие от собак и кошек кролик не умеет подлизываться к хозяину и человекоугодничать, поэтому его подлинное отношение ко мне не скрыто. Он ведёт себя со мной так, как люди по отношению к Богу, и подаёт мне пищу для размышлений. Я кормлю его, но он убегает от меня, я даю ему дом, но он думает, что это его собственность и если я пытаюсь его погладить, он кусается. Он не хочет, чтобы я его видел, и стремится запрятаться в свою норку за шкафом с книгами. Так же и люди стремятся спрятаться от Бога, думая, что Он их не увидит. И ещё кролик напоминает мне подростка, который избегает контроля родителей и огрызается. Но иногда, когда ему становится скучно сидеть за шкафом, он выползает и сидит неподвижно, смотрит на меня, как я печатаю какие-нибудь очерки на ноутбуке.
– Как к нему относятся другие жители и гости монастыря?
– Дети очень любят кролика, хотят на него посмотреть, погладить, рисуют его. У нас есть традиция с младшими учениками, что они, когда завершается урок, подходят к клетке кролика, чтобы его погладить и покормить. Когда меня приглашают в детские сады для беседы с малышами, то я беру с собой кролика и тогда там начинается много веселья, вожатые не могут усадить детей на стульчики, потому что дети все бегут погладить зверька. Когда выгуливаю кролика по территории монастыря, многие паломники и туристы подходят к нам и дети разных семей собираются вместе и играют с кроликом прямо на газоне. У нас бегать по газону можно.
– За это время Вы наверняка привязались к зверьку. Что Вам дает это «общение» как монаху? Есть ли от него польза?
– Я не привязался к зверьку. Сердцем монах только к Богу должен привязываться, а не к животным. Просто вдвоём нам не так скучно жить. Я значительную часть времени провожу в библиотеке, потому что здесь у меня компьютер, и я пишу на нём. И одинокое нахождение в помещении долгими вечерами скрашивается присутствием здесь кролика. Он даёт мне возможность горевать не в одиночестве, даёт подобие надежды. Кролик послужил поводом для открытия большого этапа в нашем творчестве. Дети нарисовали много его «портретов», а я сделал на эту тему много серий поучительных детских комиксов, много публикаций.
Когда я его выгуливаю, то иногда фотографирую. Зверёк стал очень популярным в соцсетях. Когда я приезжаю в разные города, меня даже часто в алтаре незнакомые священники, улыбаясь, спрашивают: «Как там поживает кролик?» Для меня это не инфантильность, что я нянчусь с кроликом, а просто основная аудитория моих читателей и слушателей – это дети и студенты. И если мне нужно донести какую-то мысль до детей, какое-то поучение, то я иногда публикую смешную фотографию кролика, чтобы она привлекла внимание. Потом уже люди начинают читать вполне серьёзный текст, который там подписан. Поучения священника слушать мало кто из детей хочет, поэтому я иду на такой трюк. Дети смотрят на кролика, читают мои публикации, а потом приходят ко мне на уроки рисования. И на рисовании я им рассказываю про Церковь. Кролик у меня – это своего рода посредник и образ вдохновения, проводник в мир смыслов и идей. Павлу Флоренскому однажды сделали упрёк, почему он, будучи священником, читает лекции для студентов по физике и про обмотку трансформаторов. А он сказал: «Может быть, вместе с этой обмоткой я вытяну для Бога хотя бы одну душу». Маленький белый кролик как-то так влияет, что объединяет вокруг себя и приносит много радости, помогает забыть о грубости современного мира. С этим забавным зверьком у нас получается подобие сказки. Благодаря ему у меня появилось очень много знакомых в разных городах. Например, однажды я выгуливал кролика, подошел юноша из Москвы и сделал фотографию, потом в Москве на молодёжном семинаре рассказал, и мне разные студенты и школьники стали писать письма. А если бы я просто гулял по монастырю без кролика, то меня бы никто и не заметил. Даже то, что вы у меня интервью решили взять в первую очередь – благодаря ему.
– Вы стараетесь быть другом и для маленьких художников Вашей детской студии.
– Я стараюсь не другом стать, а таким преподавателем, который выслушивает, понимает, сопереживает, старается помочь и поддержать. Это не совсем дружба, как между людьми, когда они ходят вместе по улицам, смотрят вместе фильмы. Это другое. Я стараюсь быть для своих учеников серьёзным взрослым преподавателем, который научит их ремеслу и познакомит с миром православия. Можно сказать, что мы одна большая дружная компания. Когда у кого-то день рождения, мы приносим торт и все пьём чай и обсуждаем интересные истории. Но в отношении детей есть такой момент, что дети, они не совсем ещё сознательные в полном смысле, чтобы быть равными взрослым и быть друзьями для взрослых.
Нам, учителям, иногда может казаться, что наши ученики – это наши лучшие друзья, но это в большинстве случаев иллюзия. При дружбе с ними важно понимать, что мы опора для них и проводники культуры и традиций, веры, нравов и искусства. Мы не должны вести себя глупо перед детьми. Мы должны оставаться сами собой со своим взрослым миропониманием, не увлекаться равнением на детей. Тогда у детей будет высокий пример, к чему стремиться. Если мы снизим всё до какого-то упрощённого якобы детского понимания и духа молодёжного общения, то мы и детей лишим возможности расти и развиваться. Это как в вопросе о детской литературе. Нужна ли она? Если так называемая детская литература будет примитивна, упрощённа, то зачем она нужна? Она не даст детям возможности развиваться. Либо нужно приобщение к высокому искусству, к совершенству классики, либо развития не будет. Не к чему будет стремиться детям, если взрослые всё упростят и переведут на примитивный уровень. Если дети и взрослые будут на равных, то получится взаимное сумасшествие. Взрослый всё равно должен быть серьёзнее. Дети смотрят на нас с надеждой, и если мы вместо явления идеалов переоденемся в клоунов, дети разочаруются и ужаснутся. Потому что их формирующееся мировоззрение не найдёт почвы под ногами. Дети ждут от взрослых мудрого слова, ждут поучительных примеров, как нужно, как устроен мир и жизнь. А если взрослые будут так же играть в игрушки и такие же интересы иметь, как и дети, то дети подумают: «И у кого же нам учиться, если даже взрослые ведут себя как дети?»
Поэтому я против зарубежных моделей организации молодежных клубов и детских кружков, когда педагогика их основывается на сомнительной психологии, на новомодных непроверенных идеях. Некрасиво, когда учителя пытаются превращаться в ровесников своих учеников и говорить на их сленге, приходить в рваных джинсах, бить друг друга по ладошкам, здороваться за руку. Это искажение отношений между наставниками и воспитанниками. Взрослый должен являть образ воспитанного, интеллигентного человека, высокий нравственный идеал, а не превращаться в ребёнка. Заботливые взрослые учителя должны быть доступными, простыми, добрыми, не снобами, не ворчунами, чтобы дети запомнили на всю жизнь добрые наставления, поступки и атмосферу, которую создавали для них. А идеалы в педагогике – это отечественная русская православная традиция, Рачинский и Ушинский.
Ученики считают меня своим другом, потому что я готов выслушать их переживания о проблемах во дворе и в школе. Но дружба с детьми – это эфемерная вещь, потому что они растут быстро и их взгляды постоянно меняются. Ходит ученик в церковь, а потом исчезает, потому что мотоциклы становятся интереснее или танцы. И есть у меня бывшие ученики, которые не звонят, не пишут уже много лет, хотя я помню, что старался многое сделать для их творческого и интеллектуального развития. Это нужно воспринимать смиренно. Мы, преподаватели, не можем требовать от детей бесконечного почитания, многолетней благодарности. Задача педагога – только отдавать, делиться знаниями и умениями, максимально передать опыт, не рассчитывая на награду и благодарность взамен. Дети отучатся и уедут. Наша задача – выпустить их подготовленными, обученными и всё. Мы должны дать всё, что можем, а придут они потом нас поблагодарить или не придут, это неизвестно. Если мы оставим важный след в их судьбах, то, может, нас вспомнят, а не вспомнят, значит, мало мы им помогли. Работа педагога должна быть бескорыстной, это святое служение. Если мы сможем зажечь их сердца светлым благодатным огнём, тогда они обязательно придут к нам и окажут почтение и будут поминать как наставников.
В 13 лет дети ещё могут щебетать, как райские птички, окружая учителя или батюшку, а с наступлением переходного возраста учатся быть независимыми. Заканчивают школы и уезжают в столицу и исчезают на много лет из нашего поля зрения. И вот наступает момент, когда они вдруг возвращаются в храм, в студию, навещают учителя уже взрослыми студентами, когда им за двадцать. Они выпускники ВУЗов, педагоги, специалисты, уже сами художники. Вот тогда они сознательные, у них тоже есть жизненный опыт, и они уже не просто ученики, а скорее коллеги и друзья. Вот здесь можно говорить о дружбе. Они уже единомышленники. Я решил не дожидаться, когда школьники уедут, потом приедут, и уже сейчас создал при монастырском кружке рисования молодёжный совет, в который входит четырнадцать школьников и студентов города. У нас бывают собрания, и мы обсуждаем проблемы города и проблемы современной жизни в школе. Когда у нас наберётся много проработанных материалов на эти темы, тогда мы приступим к активной общественной работе, будем искать решения, как на своём маленьком уровне исправить недостатки в жизни школы и города. Я говорю ребятам, что мы должны в будущем принести много пользы району в сфере культуры, искусства и образования. Школьникам нравится такой посыл, он вдохновляет, так интереснее учиться, когда ты участвуешь в выработке такой грандиозной стратегии улучшения жизни города и района. Они максималисты, и я предлагаю им соответственно максимальные задачи преображения страны, и начинать мы будем с родной школы, родного двора и города.
– Насколько понятие дружбы совместимо с монашеством?
– Христос сказал: «Вы друзья мои…», и мы, христиане, – друзья, апостолы были друзьями, и дело проповеди шло успешно, когда они были единомышленны и дружны. А когда случались между ними ссоры, то выходило огорчение и страдало общее дело служения. А почему мы не должны дружить? Кто же вообще тогда в мире будет дружить, если не христиане. Мы все должны быть друзьями, братьями и сёстрами. Дружба для монахов – это нормально и полезно для общих дел монастыря. Братство должно быть дружным, это подобие воинской дружины. Псалмопевец говорит, что добро и красно, когда братия живёт «вкупе». Это не просто жизнь вместе на одной территории, но и в единомыслии, в хороших, добрых, дружных отношениях. Мир должен царить между монахами, и все должны быть дружными и помогать друг другу и уступать, избегать ссор. Дружба очень важна в монашестве, но страсти не должны примешиваться здесь. Если два монаха дружат, везде ходят вместе, осуждают и косточки перемывают игумену, затевают бунт какой-нибудь против братии, то очевидно, что такая дружба не от Бога, это пристрастие и сплетничество ради вражды и переворота. Дружба совместима с монашеством. Друзьями были монахи Василий Великий и Григорий Богослов, Антоний Великий дружил с Афанасием Великим. Вообще святые преподобные монахи дружили друг с другом. Силуан Афонский, с каким трепетом вспоминал он своих знакомых друзей-монахов!
