§ I

Преподобный Максим Грек-святогорец в своей жизни и деятельности представляет замечательное явление в истории русского общества XVI в., как времени продолжительного брожения, колебания и борьбы новых религиозно-церковных понятий и иноземных влияний с господствовавшим невежеством и назревшею потребностью в очищении застарелых недостатков, умственных и нравственных. В лице преп. Максима Грека, с одной стороны, слышится идеальный светлый голос самоотверженного деятеля и невинного страдальца-мученика, а с другой – обнаруживается полная слабость единичных сил для скорого и плодотворного воздействия на установившийся веками склад понятий русского общества; в лице преп. Максима Грека можно, далее, видеть выражение и завершение того греко-византийского влияния на Русь, какое она воспринимала в предшествовавшее время чрез живые отношения и сношения с греками, и усвоение их книжного богатства. Имея в виду жизнь и литературно-церковные труды преп. Максима Грека, можно сказать, что он был самый видный и идеальный на Руси представитель греко-православного просвещения, бескорыстный и скромный, но в то же время и самый несчастливый, если можно считать несчастием великодушно перенесенные и невинные страдания за правду и убеждения, долженствующие вполне и достойно вознаградиться в будущей жизни от всеправедного и нелицеприятного Судии. Главное и неоспоримое значение преп. Максима Грека, с церковно-исторической точки зрения, состоит в том, что он первый решительно и внушительно показал то, как далеко стояла Русь в своей жизни от истинного христианского идеала, односторонним и неправильным осуществлением которого она довольствовалась и даже гордилась. С этой именно стороны заслуги преп. Максима Грека представляются и признаются незаменимыми; потому что он описал русское общество во время своего, довольно продолжительного времени, так характерно и верно, как нельзя лучше и представить его на основании остальных достоверных источников, всех в совокупности взятых. В сочинениях преп. Максима Грека не только усматриваются недостатки и особенности русского общества, но и находятся объяснения некоторых весьма важных фактов и явлений, возникших и резвившихся впоследствии на почве указанной наблюдательности преп. святогорца (как например обрядовое направление русских XVI в., из какового направления, как одного из главных факторов, образовался раскол старообрядства в XVII в.). При оценке сочинений преп. Максима Грека нужно иметь в виду еще и то, что автор их был лишен свободы, находился в заточении, следовательно составлял (большинство) их при самых неблагоприятных условиях.

Личность и заслуги преп. Максима Грека, достаточно оцененные в ученой литературе, побуждают ожидать большего внимания к нему со стороны ученого потомства, чем какое оказано преп. Максиму до настоящего времени. Современное состояние науки русской церковной истории и научные строгие требования уже не удовлетворяются тем, что написано о преп. Максиме Греке, начиная от 1822 г. до 1860 г., когда были изданы сочинения Максима при казанской академии. Об издании сочинений преп. Максима нужно сказать, что оно не полно; многие догматико-полемические сочинения преп. Максима, написанные на книжном славяно-русском языке по греко-латинской конструкции, оставлены без перевода на русскую речь, отчего они, по справедливому замечанию м. Макария (истор. р. церкви, т. VII, стр. 303–4) весьма затруднительны для понимания: к изданию не приложено ни биографии Максима Грека, ни характеристики его литературных трудов биографии преп. Максима Грека в настоящее время не имеется в продаже.1

§ II2

Жизнь преп. Максима Грека не отличается обилием и разнообразием событий и внешних обстоятельств; она состояла из серьезного первоначального образования, подвигов иночества и книжной просветительной деятельности в России XVI ст., сопровождавшейся продолжительными, тяжелыми, равняющимися с мученичеством, страданиями. Жизнь преп. Максима Грека существенным образом и резко разделяется на два периода: первый продолжается до прибытия его в Москву, в 1518 г.; второй состоял в деятельности преп. отца в России до самой смерти, 1556 г.

1

Преп. Максим, по происхождению своему, был грек (из Албании); нарицательное имя это обратилось в собственное, в прозвание. Родившись в 1480 г. (приблизительно верно) от знатных, богатых и благочестивых православных родителей, Максим, после раннего домашнего воспитания, основательное, схоластико-богословское и филологическое образование получил в Италии, которая в XV–XVI вв. была центром умственного движения с XIII ст., благодаря сосредоточению книжных сокровищ и покровительству тогдашнему просвещению со стороны пап и светских правителей. Здесь, в Италии (во Флоренции, Венеции, в Ферраре) преп. Максим познакомился с главными представителями тогдашнего просвещения (И. Ласкарисом, А. Маннуччи и др.) и теми произведениями греческой и римской литературы, которые, в то время, любители изучали до увлечения, в ущерб христианскому изучению догматов, слабому и одностороннему, ошибочному, схоластическому. Неразумное увлечение языческою литературою сопровождалось вредными следствиями, отразившимися в науке и жизни: в первой господствовало противорелигиозное, рационально-отрицательное направление, во второй – распущенность и легкость нравов и поведения. Вместо св. Писания и отцов церкви, руководителями и высшими авторитетами при исследовании и рассуждениях сделались греческие философы: Платон и Аристотель; с взглядами и способами мышления их ученые стремились сообразовать, примирить и доказать догматы христианской веры, положения практического здравого смысла и истории; христианским верованиям придавалось меньше значения в сравнении с языческими суевериями. Одновременно с языческими заблуждениями всей Европы XV–XVI вв. была распространена вера в астрологию, состоявшую в признании зависимости судьбы и действий человека от течения звезд и небесных планет (светил). Следуя астрологии, преподававшейся даже в высших училищах наравне с другими науками, начали верить, будто бы все в мире и судьбы человека управляются и направляются от движения и влияния звезд, – а некоторые стали отвергать будущую жизнь, не только подвергали сомнению истины веры, но и издевались над ними.

Живя в Италии, преп. Максим ко всему прислушивался, все изучал с жадностью и даже увлечением. Рассказывая в одном из своих сочинений о своем увлечении в Италии древнею языческою философией. Максим отмечает следующее: «если бы Бог, пекущийся о спасении всех, не посетил меня благодатию своей и не озарил мою мысль своим светом, то давно бы я погиб с бывшими там последователями нечестия». Для ослабления увлечения языческими понятиями и суевериями выступил во второй половине XV в. католический монах (приор) Иероним Савонаролла († 1498 г.), бывший в то время духовником и проповедником, а после настоятелем доминиканского монастыря св. Марка в г. Флоренции. Пораженный и возмущенный неверием и упадком нравственности жителей Флоренции, И. Савонаролла с такою убедительностью и успехом обличал граждан, что они совершенно искренно и глубоко сознали свои заблуждения и пороки и раскаялись в них: подобно ниневитяням при прор. Ионе, жители г. Флоренции начали вести жизнь серьезную, скромную, покаянную. Но не всем это понравилось: резкие обличения знатных, сильных и богатых Медичисов и особенно намеки на злоупотребления пап были причиною того, что Савонароллу обвинили в церковных и гражданских преступлениях, за которые, как еретик и политический бунтовщик, был сожжен. Максим знал Савонароллу, слушал его проповеди, удивлялся его твердости, его вере и убеждениям; вообще личность итальянского проповедника произвела глубокое и неотразимое впечатление на преп. Максима, на его настроение и характер; впоследствии в преп. Максиме заметна та же ревность по Боге и смелость в обличении пороков, каким он удивлялся в И. Савонаролле, выставляя последнего как идеал, которому нужно подражать во многом, несмотря на его иновславное вероисповедание.

Кроме Италии, Максим, по некоторым известиям, посетил, для довершения своего образования и Францию, где учился философии у славного Иоанна Ласкариса, в Париже. Из одного сочинения преп. Максима усматривается, что в Париже, без всякой платы, преподается всем любителям богословское и философское учение, что наставники там получают от щедрот государя обильное содержание, что там процветают все науки, не только наше благочестивое богословие и священная философия, но и всякие знания, относящиеся ко внешнему образованию.

Пребывая довольно долго времени в странах романо-римских, при господстве в то время латинского языка, как языка литературного (между учеными) и дипломатического, преп. Максим должен был познакомиться и с языком латинским. Вообще хорошее филологическое образование послужило преп. Максиму впоследствии в пользу при его многочисленных переводах с греческого, отличающихся строгою отчетливостью и при проверке чужих переводов; оно открыло ему способ скоро усматривать характеристические черты писателя: оно познакомило его с началами здравой критики и помогало ему легко отличать подлинное от подложного в древних писаниях.

Как ни широко и основательно было полученное преп. Максимом образование, однако он вознамерился постоянно усовершать и продолжать его чрез изучение чисто христианского богословия на своей родной православной стране. Почувствовав жажду к просвещению и ознакомившись со средствами к ее удовлетворению, преп. Максим искал и нашел место, удобное для умственного усовершенствования во всех отношениях. По своей склонности к иноческой жизни такое место преп. Максим нашел в обители на Афоне. Максим прибыл на Афонскую гору около 1507 г., где и поступил в благовещенский Ватопедский монастырь в звании инока; монастырь этот хранил богатое собрание всевозможных книг, особенно но части богословия и святоотеческой письменности. В трудах послушания, в подвигах иноческой жизни и ученых занятиях преп. Максим провел на Афоне около 10-ти лет. В это время, т. е. в 1517 г., пришло на Афон неожиданно приглашение от русского великого князя Василия Ивановича о присылке в Москву книжного переводчика для разбора и описания княжеской библиотеки в Москве. Монашеская братия и избрала преп. Максима, как вполне надежного книжника.

2

Хотя Максим Грек был призван в Россию для приведения в порядок княжеской библиотеки и для перевода греческих книг на славянский язык в удовлетворение явившейся потребности (в борьбе с еретиками, вольнодумцами, в целях любознательности и просвещения) однако, по особенно сложившимся обстоятельствам, деятельность его приняла самые широкие размеры. Преп. Максим сделался не только переводчиком книг, но и распространителем просвещения и здравого понимания веры и благочестия, не только исправителем ошибок в богослужебных книгах, но и исправителем и обличителем нравов русского общества XVI в. Все недостатки, образовавшиеся в русской жизни от домашнего неустройства и разных иноземных влияний, подверглись в его сочинениях самому строгому разбору.

По прибытии в Москву в 1518 г., преп. Максим был принят весьма радушно великим князем. Ему назначено было жить в Чудове монастыре и получать содержание от княжеского двора; ласково принял преп. Максима и митрополит московский (Варлаам), любивший и поощрявший просвещение, но больше – благолепие храмов божиих, человек благонамеренный и благородный, принимавший к сведению и исполнению добрые советы для улучшения церковных нужд и дел.

Прибытие в Россию такого образованного человека, как Максим Грек, было, как нельзя более, необходимо. В XVI в. со всею силою начали обнаруживаться гибельные плоды того невежества, в котором так долго оставался русский народ: в священные и богослужебные книги вкрались грубые ошибки, извращавшие чистоту истинной веры; несущественные церковные обряды были возведены на степень догматической важности, и вообще все благочестие получило чисто внешний обрядовой характер; ложные апокрифические сказания считались наравне с книгами св. Писания; во всех сословиях страшно усилились суеверия и упадок нравственности.

После разбора великокняжеской библиотеки, преп. Максиму поручено было перевести с греческого на русский язык «толкование на псалтирь», как книгу, наиболее любимую, распространенную между тогдашними грамотными русскими и наиболее употребительную в богослужении церковном и домашнем. В библиотеке великого князя нашлось полное сводное толкование на псалтирь, состоявшее из объяснений древнейших церковных писателей II-VII в. Так как преп. Максим Грек еще не знал славяно-русского, особенно церковно-славянского языка, то к нему были назначены два переводчика, знавшие латинский язык для того, чтобы они передавали и писали на церковно-славянском языке то, что слышали от переводчика (с греческого) на латинском; два переводчика были из толмачей, служивших при делах по сношению русских с иностранцами; в распоряжение переводчика дали двух писцов. Нужно было употребить 1½ года неусыпного труда, чтобы совершить этот двойной перевод огромной книги, сперва с греческого на латинский, а потом с латинского языка на церковнославянский. Хотя перевод сделан удовлетворительно и понравился русским, однако же преп. Максим Грек не отрицал того, что в переводе могут найтись, от недосмотра и недоразумения, и ошибки, допущенные им по незнанию церковно-славянского языка. Неточности, действительно, были. Так, вместо: «седе одесную Бога Отца», написано было: «седел еси», как о мимошедшем событии, не постоянном пребывании Сына с Отцом, а временном; вместо: «бесстрашно божество», в одном переводе употреблено было: «нестрашно божество».

Окончивши перевод толковой псалтири, преп. Максим хотел было и желал возвратиться на родину, но, по просьбе великого князя, остался для продолжения переводов и исправления других богослужебных книг. Максим начал исправлять: Триодь, беседы Св. И. Златоуста на евангелистов Иоанна, Матфея, толкования на Деяния апостольские и другие книги; 9 лет продолжалась деятельность его, состоявшая в сличении славяно-русских книг с подлинным греческим и древне-славянским текстом; на встреченные им многочисленные и грубые ошибки он указывал по прямоте своего характера, прямо и резко. Так, по указанию преп. отца, в книги вошли, вследствие ошибок и невежества, еретические мысли, состоявшие, между прочим, в признании в Иисусе Христе одного человеческого естества (ересь монофизитов) и причислении Его к созданным существам (ересь арианства); Бог-Отец называется собезматерным Сыну; плоть Иисуса Христа называли неописуемою, тогда как неописуемо только божество, божественная природа и образ соединения ее с природою человеческою. Это возбудило ропот в приверженцах старины и буквы. Последние заявляли, что по древнеписьменным книгам спасались русские святые и что Максим Грек портит только своими поправками священные книги. Когда же преп. Максим стал укорять рьяных, противоречивших ему приверженцев старины и доказывал, что в Россию вошли переводы даже многих еретических книг, одну из которых (о вочеловечении Христове) русские, по своему невежеству, читали и уважали, то подозрение, недовольство и ропот распространились между многими. Нужно сказать и то, что при несовершенном знании славянского языка, Максим и сам допустил некоторые ошибки. Далее, преп. Максим возбудил против себя московского митрополита Даниила (человека хотя и книжного в узком смысле, но корыстного, тщеславного) тем, что отказался от исполнения желания его (т. е. приказания) перевести па славянский язык церковную историю блаж. Феодорита, епископа кирского, оправдываясь тем, что многим перевод послужит на соблазн и претыкание, так как в означенной истории находятся послания еретиков – Ария, Македония и др. неправомыслящих, хуливших св. веру и церковь; но оправдание это не уважено было. Завидовавшие близости и доверию к Максиму со стороны великого князя нерасположены были к Максиму за то, что первый часто поступал в своих решениях по делам церковным по совету преп. Максима. Скоро, впрочем, расположение великого князя к Максиму обратилось в недоверие и немилость после того, как преп. Максим, вместе с иноком Вассианом-Косым и немногими др., не одобрил намерения и незаконного желания великого князя (Василия Ивановича, в 1524 г.) развестись со своею женою, по причине ее бездетства, и вступить во второй брак с другою. Нерасположение князя к невинному греку старались усилить и оправдать присоединением обвинения против Максима политического свойства. Дело в том, что к преп. Максиму Греку, как к человеку образованному и благочестивому, многие приходили для бесед и за советами в делах семейных, церковных и т. п.; но между ними были люди опальные и недовольные правительством; это бросало на Максима тень подозрения, которую враги его старались сгустить, представляя Максима как бы главою недовольных заговорщиков. Если взять во внимание строгое отношение преп. Максима Грека к разным недостаткам русского общества в области религиозно-церковной, нравственной и общежитейской, не исключая и односторонне-ложного обрядового направления жизни русского монашества, то станет ясно, почему преп. отец так скоро и несправедливо подвергся подозрению и осуждению со стороны церковно-гражданского правительства; особенно враждебно относились к нему монахи богатых монастырей, которых преп. Максим обличал в незаконности и наклонности к приобретению вотчинных имений, отвлекавших монахов от прямых своих обетов и обязанностей. Сначала преп. Максим был обвинен в том, что находился в сношениях с бывшим в то время в Москве турецким послом (Скиндером) и с некоторыми опальными боярами, осуждавшими действия великого князя и митрополита Даниила; но эти обвинения на суде оказались недостаточными для осуждения. Тогда были представлены допущенные им при исправлении книг ошибки; на основании указанных ошибок и неточностей, которым придали большее значение, чем как они заслуживали, преп. Максима на соборе 1525 г. обвинили в намеренной порче священных книг, и, чтобы исправить еретика и развратителя, заточили в Волоколамский монастырь (москов. губ.), где он, находясь около 9 лет в темнице в оковах, доходил от дыма, смрада, побоев, сырости, холода и голода до помрачения ума и смертельных припадков; ему запрещено было предаваться умственным занятиям, т.е. книжным трудам и приступать к причащению св. Евхаристии,– каковое бездействие и лишение окончательно делало положение невинного страдальца невыносимым. К этому времени относится составление преп. Максимом воспеваемого до ныне канона Св. Духу-Утешителю, написанного преп. отцом углем на стенах монастырской темницы.

В 1531 г., преп. Максима снова потребовали на суд в Москву. Возобновление суда над преп. Максимом с целью обвинения вызывалось тем, чтобы заставить замолчать тех, кто защищал Максима и обвинял митрополита Даниила, а таких было не мало; да и сам Максим не признавал себя ни в чем виновным, когда монахи увещевали его покаяться. С целью оправдать себя в жестоком отношении и обращении с несчастным Греком, безжалостные судьи с митрополитом Даниилом во главе, выбрали из исправленных книг преп. Максима все, что можно было выставить против него. Как ни оправдывался униженный преп. отец в немногих ошибках – то незнанием церковно-славянского языка, то описками неискусных переписчиков (т.е. невежественных), как ни унижался он пред судьями, прося прощения во имя христианской любви и испытанных уже страданий, Максима осудили, оставивши под церковным запрещением; но не малым облегчением для преп. отца было перемещение его из прежнего места озлобления в г. Тверь, в Отрочь монастырь, под надзор добродушного епископа Акакия, который милостиво принял и приглашал его к себе для беседы и трапезы; особенно радостно было для преп. Максима то, что ему позволялось читать книги и писать, чем он и вполне воспользовался ко благу себе и другим. Доброго расположения еп. Акакия преп. Максим лишился впоследствии, когда, в 1537 г., строгий и справедливый отец высказал правду об Акакии по случаю пожара, истребившего построенный епископом великолепный в Твери храм, поставив происхождение несчастия в причинную связь с отсутствием надлежащего благочестия жителей, не исключая и епископа.

По смерти в. князя Василия Ивановича (1534 г.), преп. Максим решился публично оправдаться во введенных на него обвинениях. Составленное им «исповедания веры» – вполне православное и искреннее; далее он доказал, что еретическими и несообразными словами и оборотами наполнены не те книги, какие им исправлены, а те, которые противники и недоброжелатели его считали за святыню. Оправдываясь в направленных против него и тяготевших над ним обвинениях и говоря о своей бескорыстной и благотворной деятельности для России, нуждавшейся в духовном просвещении, преп. Максим Грек умолял русское правительство отпустить его на Афон, как место надлежащего его служения и подвигов, представляя и то, что компетентный и окончательный суд над ним принадлежал греческому патриарху. Но участь преп. отца не изменилась; крамольные бояре, окружавшие тогда молодого царя (Ивана IV Грозного) и управлявшие Россией среди взаимной вражды и соперничества, были глухи к мольбам и слезам греческого узника. Жертвою происходивших придворных смут пал личный враг Максима митрополит Даниил, сосланный в заточение; в желании примирения со своим уже падшим бессильным врагом преп. отец обнаружил благородство своей души и характера. Узнавши, что митроп. Даниил питает к нему прежнее нерасположение, преп. Максим именем Небесного Отца просил оставить вражду и с глубоким смирением говорил о своей невинности; Даниил не отвечал. В написанных к митроп. Иоасафу (преемнику митроп. Даниила) и некоторым боярам посланиях об исправлении книг заметна прежняя свобода мысли и искренность. По благословению митроп. Иоасафа (1541 г.), преп. Максим мог приобщаться Св. Таин и ходить в церковь.

Невнимательным оказался к положению Максима и сам уже возмужалый царь, когда в 1545 г. просили за освобождение преп. Максима на родину восточные патриархи по просьбе самого Максима Грека. «Человек он разумный, уведал наше доброе и лихое, и когда пойдет из России, то все расскажет», говорил по этому случаю боярин Берсень. В удовлетворение просьбы Троице-Сергиевского игумена Артемия и некоторых бояр, царь согласился в 1551 г. на перевод преп. Максима из Твери в лавру преп. Сергия.

В это время у преп. Максима Грека от тяжести темничной жизни тело было уже немощно, но дух еще оставался настолько бодрым и ясным, что по просьбе ученика своего, бывшего князя Курлятева, перевел с греческого псалтирь. Преп. Максим дожил до глубокой старости (70 л.). По словам архиеп. Филарета (Гумилевского), описавшего жизнь и деятельность преп. Максима, дух его, очищенный от скорбей и страданий, стал видеть теперь далеко. В 1553 г., царь Иоанн IV посетил келью св. старца, слушал наставление его и объявил ему о своем намерении совершить путешествие в Кириллобелозерскую обитель, в благодарность за исцеление от болезни. Старец сказал: «обет твой, царь, не согласен с здравым рассуждением. Вдовы и сироты убитых под Казанью льют слезы, ожидая твоей помощи; собери их под царственный кров твой, и тогда все святые будут радоваться о тебе и помолятся за тебя. Бог и святые слышат нас по доброму изволению нашему». Царь не хотел отменять своего намерения. И св. старец просил вельможей сказать от него царю: «если не послушаешь меня, который советует тебе по воле Божией, – пренебрежешь кровию убитых поганными: то знай – сын твой умрет. Царь не послушался, и пророчество святого исполнилось. В следующем году царь приглашал преп. Максима на собор для обвинения и осуждения Матвея Бакшина и др. в еретичестве (состоявшем в отвержении божества Иисуса Христа, обрядовый стороны религии и пропаганде учения среди народа). Преп. Максим отказался, ссылаясь на свою дряхлость; но царь усмотрел (и не без основания) в этом нечто другое. «Мне захотелось послать за тобою», писал царь, «дабы ты был поборником православия, по примеру первых богоносных отцев, да приимѵт и тебя небесные обители, как древних ревнителей благочестия, имена которых известны тебе. Итак, будь сотрудником их, умножь данный тебе, Богом талант, пришли отзыв на нынешнее нечестие Слышно, что ты оскорбляешься и думаешь, что мы посылали для того, что будто причисляем тебя к общинникам Матвея. Нет, – верного не считаем мы с неверным. Оставь всякое сомнение и по данному тебе таланту пришли нам ответ на сие послание».

В 1556 г., преп. Максим Грек, после пятидесятилетних трудов и страданий скончался. В конце XVII в. имя преп. Максима писали в святцах; память его празднуется 21 января, – хотя достоверно неизвестно ни месяца, ни числа смерти его, равным образом как неизвестно время канонизации его; на основании достоверных данных канонизация преп. Максима, т. е. признание и причисление его церковью к сонму святых угодников, совершилась по истечении 100 лет со времени его кончины (1556 г.).

Гробница преп. Максима находится в Троице-Сергиевой Лавре, между Успенским и Троицким собором, в особой названной по имени преподобного отца Максимовской палатке, пристроенной к северной стене Свято-Духовской церкви по распоряжению митрополита Платона в 1796 г. Надгробие преп. Максима Грека находится в настоящее время в юго-западном углу палатки, а вся она составляет монастырскую лавку для продажи икон, крестов и других священных предметов. Тысячи поклонников останавливаются у гробницы преп. Максима; но большинству из них неизвестно, какой достойный, необычный и достопамятный подвижник сокрыт под бренными останками земного праха.

В продолжение всей своей жизни в России, преп. Максим Грек, как до заточения, так и в заточении и после, написал много сочинений по всем частям христианской науки – содержания догматического, истолковательного, полемического, нравоучительного, филологического, церковно-археологического, исторического и т.п. Во всех сочинениях преп. Максима находится много интересного и поучительного; в посланиях к лицам разного звания и положения заключаются достоверные и важные сведения о современных ему в России предрассудках и пороках во всех классах общества. При христианском смирении, преп. отец строго вооружается против внешнего обрядового благочестия, противоречившего вольности и распущенности нравов, равно как и грубости и жестокости во взаимных житейских отношениях. В настоящее время сочинения преп. Максима Грека изданы в трех томах, куда, впрочем, не все вошли его труды; читать их не легко, особенно сочинения полемико-догматического содержания. Хорошо было бы, если бы труды преп. отца, писанные на устарелом древне-церковном славянорусском языке, переведены были на современный русский язык.

В XVI в. сочинения преп. Максима были в большом употреблении, вошедши в разные сборники и в монастырские библиотеки; уважение к ним простиралось до того, что их жертвовали в церкви на помин об усопших3. Обличения преп. Максима побудили церковную власть, с царем Иоанном IV во главе, созвать известный «Стоглавый собор» в 1551 г. для изыскания мероприятий к водворению порядков в виду упадка просвещения и полного расстройства церковной жизни русских XVI в. В постановлениях собора 1551 г. констатировано и формулировано то, на что у преп. Максима были или прямые указания, или намеки. Если члены Стоглавого собора не упоминали имени преп. Максима, тогда еще живого и опального, то в рассуждениях о нуждах или запросах церкви они проникались и руководствовались советами и взглядами преп. отца, рассеянными в трудах его. Излюбленные вопросы преп. Максима об исправлении богослужебных книг, о пороках духовенства и монашества, о печальном положении низшего класса рабов и сирот были предметами обсуждения и забот на Стоглавом соборе. Последователи русского раскола старообрядства в XVII–XVIII вв. ссылались на преп. Максима Грека для подтверждения своих мнений; хотя ссылки их были неудачны в вопросах о форме перстосложения для изображения крестного знамения (двуперстного), сугубого аллилуйя и др., но самое обращение их ко взгляду преп. Максима Грека свидетельствует об авторитете преп. отца, как святого мужа, книжного и правильного, древнерусского свидетеля и защитника старины.

Вообще нужно признать большое значение за деятельностью преп. Максима Грека, как проповедника, обличителя и исправителя недостатков русского общества XVI в. Главное значение его состояло в том, что он, не смотря на чужеземное происхождение и чрезвычайно трудные, исключительные обстоятельства пребывания на Руси, создал направление, впоследствии расширившееся и яснее определившееся, стремившееся к просвещению для устроений внешней и внутренней церковной жизни сообразно христианскому закону, узкое и внешнее понимание и выражение которого закрывало и задерживало многие идеальные стороны христианства при сознании в то же время самодовольства и превосходства у русских пред другими народами, соседними и отдаленными, христианскими и нехристианскими.

* * *

1

Сведения, заметки, статьи и исследования о преп. Максиме Греке находятся у следующих ученых в «Журн. м н. просвещ.» 1834 г., в «Москвитян» 1842 г.; у М. Е. Болховитинова (Слов историч. о бывших в России писателях духовного чина, ч. II, стр. 26–41), у архиеп Филарета Гумилевского (Истор. р. церкви, т. III. стр. 142–48); Сказание князя Курбского стр 5. 3536, 37, 107, 263–273; прение Даниила, митрополита Московского и всея Руси, с иноком Максимом-святогорцем (Москва, 1847), у м. Макар. Булгакова (Истор. р. церкви т. VII, стр. 265–309); у проф. Ив. Порфирьева (Ист рус. словес., ч. 1, стр. 509–535), у Ив. Со¬колова (еп. Сергия) – Отношение протестантства к России в XVI–XVII вв., стр 53–57), у прот А. В Горского (Приб к Тв св. отцев, т. 2. кн. 2, 1859 г.): у проф. Иконникова (киев. унив. изв 1865 г.); у С .Соловьева (т. V, стр. 379, 84); в Христиан. Чт 1862 г. (статья проф. Ив Нильского: преп Максим Грек, как проповедник просвещения на Руси в XVI в.), у Ив. Преображенского (О нравственном состоянии русского общества XVI в по сочинениям преп Максима Грека и современным ему памят¬ником, Москва. 1880 г), в Труд. киев. академии 1864 г, I–II кн.); у В. Жмакина (М. Даниил и его сочинения, Спб., 1881 г); в сборнике десяти чтений по русской литературе (Москва, 1895 г.), в соч. А. Ко¬лосова (рукопись), преп. Максим Грек. Его жизнь и труды (Богосл. Вест, 1896 г., февр.); в соч Д. Тарунтаева о догматич. сочин. Максима Грека (Христ. Чт., 1896 г., № 2–3). Из перечисленных сочинений о преп. Максиме Греке выдаются своими достоинствами исследования проф. А. В. Горского – Максим Грек святогорец (Приб. к теор. св. отц., 1859 г., ч XVIII, стр. 144–192) и проф. Иконникова – Максим Грек (Киев, 1866 г.), означенные исследования отличаются полнотою, беспристрастием и правильностью, жалб, что исследование проф. Горского почему-то не окончено; прервано на самом важном периоде просветительной деятельности преп. отца в России; к особенностям исследования проф. Иконникова нужно отнести стремление автора указать на сродство многих суеверных заблуждений русского общества XVI в. с общечеловеческими, находящими для себя объяснение в невежестве, мистицизме и взаимном влиянии (вследствие сношений наций) народных масс. Особенною ясностью, живостью изложения и общедоступностью отличается позднейшая но времени компилятивного характера статья Ф. Нелидова о преп. Максиме, вошедшая в указанный выше сборник чтений по русской литературе.

Недавно, в 1898 году, появилась краткая характеристика преп. Максима Грека, принадлежащая известному ученому, академику А. И. Пыпину (в его истории русской литературы, II т., 120–148 стр.). Характеристика составлена на основании соч. преп. отца (изд. при Каз. д. академии), и известных ученых исследований о преп. М. Греке с полным беспристрастием, в общедоступном легком изложении и в сочувственном тоне к несчастной судьбе и великим заслугам для Руси идеального пришельца-грека. Разделяя и повторяя все лучшие отзывы ученых о преп. Максиме Греке, как видном представителе тогдашнего европейского образования, г. Пыпин считает его приверженцем традиционного мировоззрения, т. е схоластического и одностороннего, а не научного, в котором (т.е. в последнем) наука освобождалась в то время (эпоха «Возрождения» гуманизма) от служебного положения теологии и открывала для себя безграничный простор изысканий о природе и человеке; говорится это со стороны достопочтенного ученого не в упрек. знаменитому проповеднику и защитнику просвещения на Руси, а для характеристики преп. отца, как духовного писателя, с чем нельзя не согласиться.

2

Предлагаемое краткое описание жизни и деяний преп. Максима Грека вызвано отсутствием в продаже жития преп. отца, обнаруживаю¬щем в нас, русских, невнимание и неблагодарность к трудам и па¬мяти знаменитого книжного деятеля, поборника и проповедника просве¬щения русского общества XVI в. Описание составлено па основании тру¬дов о преп. Максиме преосв. митр. Евгения, Филарета, Макария, проф. Горского, Порфирьева и др. «Журн, министер народн, просвещ.» (1834) к «Москвит.» (1842 г.), где помещены сведения о преп. Максиме, в на¬стоящее время почти не доступны дли приобретения и пользования.

3

Иконников. Преп. Максим Грек. Киев, 1866 г. 336–7.

Источник:

В первом издании книга учебным комитетом при Святейшем Синоде допущена в библиотеки духовных семинарий. С.-Петербург. Типография Главного Управления Уделов. Моховая, 40. 1902г.